Как выяснилось, «рецепт Джаспера» был до невозможности прост – воспользоваться тем, что мы двигаемся быстрее обычных людей, и незаметно прокрасться в багажное отделение, где и сидеть на чемоданах весь полет.
Конечно, мы могли воспользоваться моей кредиткой, но тогда мои родители при желании могли узнать, за что именно я платила, а этого нельзя было допустить. Они не должны были ни в коем случае знать, где я.
Так мы и путешествовали, переезжая из одной страны в другую прежде, чем наши преследователи могли бы напасть на наш след. Мы ночевали, где придется – в аэропортах, на вокзалах, в дешевых мотелях, просто на открытом воздухе. Я еще дома сняла несколько тысяч со своей кредитки и нам всем, а точнее, нашим оборотням, этого хватало, чтобы время от времени есть обычную человеческую еду.
Мы пытались держаться, почаще шутить. По молчаливому согласию, мы не разговаривали друг с другом о прошлом, о родных, которых покинули. Внешне все выглядело вполне спокойно и весело. Но внутри…
Внутри, если перевернуть наизнанку, наши будни, наша жизнь превращалась в один бесконечный кошмар. Как в страшном сне – мы постоянно бежали от кого-то, даже не видя своих преследователей. Мы знали только, что за нами гонятся, чтобы убить, и все понимали, что мы не сможем вот так убегать вечно – когда-то эта бесконечная погоня закончится, а для нас она закончится вместе с жизнью.
Иногда мне начинало казаться, что мы убегаем от призраков – не было ни следа погони, и от этого становилось только страшнее.
Я все время старалась отвлечься от всего, как и все мы. Иногда, когда мы все же ночевали в лесу, мы устраивали шуточные поединки, чаще всего дрались я с Леей и Джейк с Нахуэлем, хотя исход был в обоих случаях очевиден – я была самым слабым звеном в нашей компании, и даже Леа, после продолжительных усилий, клала меня на две лопатки. И точно так же, Нахуэль быстро оказывался на земле, а Джейк гордо восседал рядом, положив на него переднюю лапу.
Но по-настоящему забыться мне удавалось только в те короткие часы, когда мы с Джейкобом могли побыть вместе, наедине. Его любовь теперь стала для меня не просто еще одной радостью в жизни, теперь это была потребность, такая же насущная, как воздух или солнечный свет.
Но иногда даже мое собственное персональное солнце – мой Джейкоб не мог унять боль в моей груди.
Так было, когда на следующий день после нашего побега мне позвонила мама. Мы тогда были уже далеко, в Южной Америке, на побережье Атлантического океана. Я совсем забыла про свой телефон, про то, что его следовало бы уничтожить, и потому подскочила от раздавшегося звонка.
Дрожащей рукой я нажала кнопку «ответ».
-Алло.
- Алло, солнышко. Ты как?
-Все хорошо, мам. – Я пыталась отвечать непринужденно.
-Я просто звоню…сказать, что… - она на секунду замолкла, пытаясь подобрать слова, - мы все очень любим тебя и скучаем.
-Я тоже скучаю. – Сказала я тихо, почти шепотом. Я старалась говорить короткими фразами, потому что знала, что если скажу больше, чем три слова, то тут же расплачусь прямо в трубку.
-И я поговорила с твоим отцом. Он хочет, чтобы ты вернулась, он не хочет тебя терять И…и он даже согласен, чтобы ты поступала как хочешь. Он обещал больше не вмешиваться. Он любит тебя и просто хотел как лучше…– По моим щекам покатились предательские слезы, когда я подумала о том, как же сильно они меня любят. Даже отец согласился наступить на горло собственной морали и гордости ради того, чтобы я была с ними.Я не смогла удержаться и, кажется, шмыгнула носом. Белла тут же услышала это и ее голос стал встревоженным.
-Детка, ты плачешь?
-Нет. – Я старалась, чтобы она не услышала слез в моем голосе, и из-за этого мой собственный голос показался мне непривычно низким и грубым.
- Ты…ты вернешься к нам? - прозвучало на том конце трубки со страхом и надеждой на то, что я отвечу «Да».
-Нет.
-Но почему? Нам плохо без тебя, Нес…
-Пока, мам. – Перебила я ее, поняв, что еще одна минута такого разговора, и я просто потеряю контроль над собой. – Я вас всех люблю и всем передаю привет.
И прежде, чем она успела что-то мне ответить, я нажала кнопку «выключить».
И все. Звонок был закончен, звонок из моей прошлой жизни. Я смотрела на телефон, не в силах отвести глаза от только что горевшего дисплея, на котором все еще высвечивалось имя звонившего «Белла». Я перевернула мобильный и достала сим-карту. Ее надо было уничтожить, чтобы они не смогли никогда узнать, где я, отследить, в какую часть света звонят. Это было так легко физически – сломать, искрошить в пыль крохотный кусочек пластика, но я не могла на это решиться. Это была моя последняя связь с домом, бывшим домом – напомнила я мысленно самой себе. Я вертела в руках карту, все еще не находя в себе силы одним движением пальцев уничтожить ее.
Все сейчас смотрели на меня с сочувствием. Леа что-то шепнула на ухо Нахуэлю, и он в ответ обнял ее, поцеловав в лоб. Я заметила, что на глазах твердой и такой дерзкой Леи заблестели слезы – наверное, она тоже вспомнила сейчас о своем доме, о матери, о младшем брате.
Джейкоб протянул мне раскрытую ладонь: - Если хочешь, я могу это сделать за тебя.
-Нет, я сама должна это сделать. – Я покачала головой. – Только я хочу это сделать одна.
Я вскочила и бросилась в лес. Отбежав на сотню метров, я вновь достала из кармана сим-карту и положила ее себе на ладонь. Она весело поблескивала, отражая солнечный свет. Осталось только посильнее сжать кулак, и….
Но я не могла. Какая же я все-таки слабая!
Тут я услышала невдалеке шум – звук волн, мерно накатывающихся на берег. Что ж, если я не могу решиться, то пусть за меня это сделает безразличный ко всему океан. Я добежала до побережья и очутилась на высоком скалистом берегу, резко обрывающемся вниз, где пенились волны. Размахнувшись, я бросила такой дорогой мне крошечный кусочек пластика, прямо в синюю бездну и долго следила глазами, как он летел, переворачиваясь, падая. Все. Теперь все.
Постепенно, мы все стали уставать от этой бесконечно гонки, то, что мы не видели и не чувствовали позади наших преследователей делало всю опасность какой-то вымышленной. Не настоящей. Мы стали менее осмотрительными, стали больше времени передвигаться там, где не было людей и мы могли не притворяться, не скрывать, кто мы есть, где нам с Нахуэлем не приходилось есть противную человеческую пищу, а на двухметрового Джейкоба не пялились зеваки.
Это-то нас и погубило.